Шахматы в Балаково
О сайте Новости Расписание занятий Наши партнёры и меценаты Контакты

НОТТИНГЕМ


Историю международных шахматных соревнований можно сравнить - пусть сравнение это не ново - с полноводной рекой, которая у истоков была едва заметным ручейком. Истоком «шахматной реки» был первый международный турнир в Лондоне в 1851 году. Трудным, как всегда, было начало. Но время шло, и в различных странах появлялось все больше сильных шахматистов, собиравшихся все чаще на свои соревнования. Это международное общение способствовало тому, что представители различных наций приобретали новых друзей, лучше узнавали жизнь зарубежных стран и народов.

На протяжении последних ста лет состоялось множество турниров, причем число их по мере приближения к нашим дням неизменно увеличивалось. Поистине древняя шахматная игра переживает свою вторую молодость и все нагляднее демонстрирует неиссякаемое богатство заложенных в ней возможностей. Количество шахматных состязаний подсчитать нелегко. Гораздо легче подсчитать те турниры, которые оставили неизгладимо яркий след в истории шахмат и стали значительными вехами на пути их развития.

В древнем городе Гастингсе в 1895 году состоялась грандиозная бескровная битва на 64 полях, равной которой до этого не было. К этому турниру мы еще вернемся - исторические параллели полезны в шахматах. После Гастингского турнира прошло сорок с лишним лет. Безжалостное время пощадило лишь одного участника этого шахматного ристалища - маститого Эммануила Ласкера. И вот шахматный мир увидел имя своего долголетнего чемпиона среди имен сильнейших шахматистов, съехавшихся в 1936 году в английский промышленный город Ноттингем на большой международный турнир. Люди, знакомые с историей шахмат, сразу же провели аналогию между Ноттингемским и Гастингским турнирами.

Аналогия прежде всего заключается в «расстановке сил» в шахматном мире. Обладателем титула чемпиона мира во время Гастингского турнира был 26-летний Ласкер, выигравший год назад матч у Стейница. Победа Ласкера не встретила признания. Было ясно, что престарелого Стейница мог бы победить и другой из корифеев, прежде всего Чигорин или Тарраш. Кроме того, Ласкер к тому времени не завоевал еще ни одного первого приза на крупном международном турнире и ни разу не встречался ни с Чигориным, ни с Таррашем. Понятен тот жгучий интерес, с которым ожидалась встреча всех четырех «звезд». Выдержит ли чемпион мира столь трудный экзамен?

Но турнир в Гастингсе закончился еще более сенсационно, чем ожидалось. Ласкер не взял первого приза, но его не получили также ни Чигорин, ни Тарраш, ни Стейниц. Победителем вышел молодой американский шахматист Пильсберп. Правда, следующие места заняли фавориты. Оценивая результаты турнира, Тарраш не без яда заметил Ласкер впервые показал, что он действительно является

ильным шахматистом». Серией дальнейших побед в туршрах и матчах Ласкер убедительно доказал свое превосходство над всеми конкурентами и удерживал шахматную корону целых 27 лет - до 1921 года, когда он уступил ее Капабланке.

Нечто подобное имело место и в 1936 году во время турпира в Ноттингеме. Год назад Эйве весьма неожиданно для шахматистов всех стран (кроме Голландии, конечно) побелил Алехина и стал чемпионом мира. Сейчас ему предстояло доказать, что его победа была закономерной и что он превосходит не только Алехина, но is экс-чемпионов Ласкера и Капабланку, а также потенциальных чемпионов из числа молодых гроссмейстеров, таких, как Ботвинник, Решевский, Фаин. Да не сочтут читатели нескромным, если я скажу, что в числе конкурентов на призовые места был и автор этих строк, шахматный мир еще не успел забыть, что на втором Московском международном турнире первые два места поделили Ботвинник и Флор.

Кроме перечисленных, в Ноттингемском турнире участвовали такие обстрелянные бойцы, как Видмар, Боголюбов и Тартаковер, а также четыре сильнейших английских мастера (хозяева поля). О том, какую роль предстояло им сыграть, откровенно сказал перед началом турнира Александер: «Я буду чрезвычайно рад и для меня будет большой неожиданностью, если мне удастся избежать последних четырех мест». Неожиданности не произошло: англичане замкнули турнирную таблицу. Их роль заключалась в том, что кое-кому из призеров они испортили шансы. Если Капабланка, Ласкер и Эйве миновали английское «каре» без потерь (по 4 очка из 4), то Ботвинник, Решевский и Фаин потеряли по пол-очка, Алехин - очко (две ничьи), а автор этих строк - за свою излишнюю настойчивость - целых два очка. («Так ему и надо!» - сказал Алехин о Флоре.) Хотя английские мастера и оказали влияние на окончательное распределение мест, не они, конечно, были главными героями соревнования, которое по силе состава превосходило все турниры после Гастингского.

Давно известно, сколь шатка позиция шахматных да и не только шахматных пророков. Казалось бы, что может быть проще: припомни, кто вышел победителем в предыдущем крупном турнире, и смело называй его первым призером будущего турнира. Логика здесь проста: поскольку, мол, так - значит... Но это «значит» сплошь и рядом ничего не значит. Гроссмейстер нередко выходит из отличной спортивной формы, которая и способствовала его победе (ибо шахматы-это также и спорт), а его конкуренты, наоборот, успевают обрести нужную форму. В результате итоги турнира оказываются на первый взгляд неожиданными и для самого прорицателя, и для его читателей и почитателей. Но ведь форма шахматиста выявляется лишь в самом ходе соревнования, и пытаться предугадать ее - задача крайне неблагодарная. Не буду называть примеров просчетов, в том числе собственных,- поверьте, их было не мало. Поэтому я давно взял за правило уклоняться от прямого ответа на вопрос, как закончится то или иное соревнование: поживем, мол, увидим...

Хотя, как я уже говорил, победа Эйве над Алехиным не получила широкого признания (напомним счет их первого матча - 15 1/2 : 14 1/2), большинство авторитетов считало, что ввиду «неясности позиции» лучше всего предрекать победу гроссмейстера, носящего гордый титул чемпиона мира. Исключение составили советские шахматисты, дружно болевшие за Ботвинника, несмотря на его относительный неуспех в третьем Московском международном турнире, где он занял «всего лишь» второе место.

Первым несколько неожиданно был Капабланка, который, наконец, оправился после потери шахматной короны. Нужно, впрочем, сказать, что Каисса была в Москве исключительно благосклонна к своему бывшему любимцу. Особенно это относится к партии Ботвинник-Капабланка, лишь случайно выигранной кубинцем. Победа в Москве сделала Капабланку еще менее объективным, чем обычно, Достаточно сказать, что, по его утверждению, для Ботвинника «даже пятое место в Ноттингеме будет крупным успехом».

Более предусмотрительным оказался Эйве. «Наиболее вероятные претенденты па первые места,- писал он,- Алехин, Капабланка, Ботвинник, Фаин, Решевский и я». Легко себе представить, как вытянулись лица читателей, получивших такой «ясный» прогноз. Гроссмейстер Тартаковер, один из наиболее блестящих и проницательных шахматных журналистов, вспоминая результаты Гастингского турнира и ожидая неожиданное, предсказал, что победят представители молодежи - Решевский или Ботвинник. Как известно, он оказался прав на пятьдесят процентов. А это для «шах-пророка» немало. Ласкер не назвал ни одной фамилии и, как доктор математики, предпочел оперировать цифрами «Победитель,- заявил он,- наберет 10-11 очков, не больше» (для дележа первого места действительно оказалось достаточно 10 очков). Самым точным оказалось предсказание советского мастера А. Ф. Ильина-Женевского: «Наибольшие надежды в этом турнире я возлагаю на Капабланку и Ботвинника». Именно они поделили первые места.

Регламент турнира был очень жестким. Играли с 2 до 6 и затем с 8 до 10 часов вечера. Специальных дней для доигрывания не было - оно происходило по утрам. Ботвинник, извлекший урок из своей относительной неудачи на Гастингском турнире 1934 года, куда он прибыл после утомительной дороги в день первого тура - так сказать, с корабля на бал,- по совету Ласкера приехал в Ноттингем заблаговременно, чтобы акклиматизироваться. Вслед за ним приехали Эйве, Ласкер... Никогда еще тихий Ноттингем не видел столь ослепительного шахматного созвездия. С тех пор прошло четверть века. Но и сейчас я помню зеленый автобус, который ежедневно доставлял участников из отеля «Виктория стзшн», где мы жили, в турнирное помещение - зал Бистонского университета, в предместье Ноттингема.

На турнире был представлен не только весь цвет шахматного искусства - не менее блестяще был представлен корреспондентский корпус, формировавший общественное шахматное мнение. Достаточно назвать имена Тартаковера, Опоченского, Кмоха, Зейца. Мировая печать уделяла турниру большое внимание. Внимательнее всех следили за ним в Советском Союзе, который уже тогда стал ведущей страной в области шахмат. Бюллетень Ноттингемского турнира выходил не в Ноттингеме и даже не в Англии, а в Москве. Оттуда через пару дней номера бюллетеня попадали в Ноттингем, и их можно было увидеть на шахматных столиках всех участников.

Ботвиннику было играть и легче и труднее, чем остальным участникам. Он повседневно чувствовал живую поддержку своей страны, миллионов своих соотечественников, от всего сердца желавших ему победы и веривших в нее. Но такое высокое доверие и ко многому обязывало. Этим отчасти объясняется, что молодой советский чемпион в каждую партию вкладывал всю свою энергию, все свои глубокие шахматные знания. Он не признавал расчетливой, подчас не имеющей ничего общего с шахматным искусством игры на ничью, а смело боролся в каждой партии за победу.

Ход спортивной борьбы и ее цифровые итоги общеизвестны. Но очки далеко не всегда определяют закономерность тех или иных достижений. В статье «В ожидании следующего турнира» я писал, что основным итогом турнира был «колоссальный успех Ботвинника, идущего гигантскими шагами к завоеванию мирового первенства. Советский Союз далеко опередил все страны в области массового развития шахмат. Ноттингем доказал, что н индивидуальное звание чемпиона мира в недалеком будущем тоже перейдет к СССР». Да извинят меня читатели за то, что я цитирую самого себя: удачные предсказания бывают так редко...

Впрочем, не я один увидел в Ботвиннике будущего мирового чемпиона. Алехин в газете «Манчестер гардиаи» писал: «Замечательный успех наиболее выдающегося из молодых шахматистов- Ботвинника, чемпиона Советского Союза,- не явился неожиданностью, так как он уже себя показал в двух больших Московских турнирах. Его достижение в Ноттингеме подтверждает, что он является наиболее вероятным кандидатом на звание чемпиона мира. Я лично считаю, что он имеет все шансы, чтобы стать чемпионом мира в ближайшие годы».

Красивейшей партией турнира была единодушно признана партия Ботвинник - Тартаковер, сразу обошедшая всю мировую печать. В большом стиле провел чемпион СССР н партию с Видмаром. Короткой, но волнующей была его схватка с Алехиным. Ботвиннику пришлось за доской найти опровержение теоретической новинки, заготовленной Алехиным. Эта 19-ходовая ничья стоит многих побед. Чи-сто этюдный характер носил эндшпиль партии Ботвинник- Томас. Во всех стадиях чемпион СССР был одинаково силен.

Ботвинник импонировал не только как сильнейший шахматист, но н как человек. Англичане, да и не только они, не могли не удивляться его спокойствию, выдержке, умению строжайшим образом соблюдать спортивный режим. Каждые свободные пять минут он тратил на отдых. Все было подчинено одной цели - завоеванию успеха в турнире. Ведь он представлял собой часть советской культуры, культуры молодой и быстро развивающейся по новым, неизведанным путям.

Ни шахматная общественность, ни сам экс-чемпион мира Капаблапка не ожидали столь большого успеха, выпавшего на его долю. Рядом с молодой звездой - Ботвинником- ярко блеснула старая звезда - Капабланка. Сейчас мы с горечью пишем, что блеснула она в последний раз. После его неудачного старта мало кто отваживался предсказать кубинцу первое место. Вторую половину турнира Капабланка провел с исключительным подъемом. Особенно его вдохновила победа над своим историческим соперником- Алехиным. Капабланка проиграл одну лишь партию- автору этих строк, допустив решающую ошибку на 37-м ходу, то есть сделав уже контрольные ходы. Мирное течение турнира омрачили враждебные отношения, сложившиеся между Алехиным и Капабланкой. Они не разговаривали друг с другом и сносились через третьих лиц.

Во время турнира в Ноттингеме Капабланка переживал свою «вторую молодость». Он играл с легкостью, свойственной ему в лучшие годы. Технические трудности для него, казалось, не существовали. Разделив первые два места в Ноттингеме, то есть повторив, а может быть, и превзойдя свой недавний успех в Москве, Капабланка снова заставил говорить о себе как о возможном претенденте на звание чемпиона мира. Английские шахматные круги, где Капабланка был очень популярен, уже поговаривали о новой встрече его с чемпионом мира, который должен был выявиться в матч-реванше Эйве - Алехин. Но вскоре началась вторая мировая война. Капабланке не суждено было ее пережить. Он скончался в марте 1942 года. Тело Капабланки было перевезено на Кубу, где и похоронен знаменитый сын кубинского народа.

Третье - пятое места поделили Эйве, Решевский и Фаин. Большой успех представителей США наряду с победой Ботвинника показал, что молодое поколение гроссмейстеров отнюдь не уступает, а скорее превосходит альтмейстеров. Место, занятое Эйве, с которым все играли с удвоенным старанием, напоминает третий приз молодого Ласкера в Гастингсе. По-моему, хоть это и звучит парадоксально, результат Эйве, который, естественно, не мог его удовлетворить, являлся следствием слишком усиленной подготовки к турниру. Он чрезмерно большое значение придавал изучению теории. Превосходя своих противников в знании дебютных вариантов, Эйве уступал многим из них - и прежде всего Алехину - в остроте «комбинационного зрения», в умении нарочито сойти, когда этого требует обстановка в партии или в турнире, с теоретических путей и заставить противника сделать то же, чтобы схватиться с ним «врукопашную». Непревзойденным мастером такого рода игры был, как известно, Ласкер. Мои советы Эйве вовремя его первого матча с Алехиным успеха не имели. Победа Эйве укрепила его в правильности понимания шахматной борьбы, главным образом, как борьбы знаний.

Молодые американские гроссмейстеры Решевский и Фаин, отлично зарекомендовавшие себя рядом крупных успехов, оправдали возлагавшиеся на них надежды. В их игре много общего - прежде всего практицизм и высокая техника, удивительная в столь молодые годы. Впрочем, нельзя забывать, что стаж Решевского был не так уж мал. Он слыл вундеркиндом и проводил сеансы одновременной игры в возрасте чуть ли не семи лет. В Ноттингеме обнаружилось, что среди шахматистов, участвовавших в сеансах чудо-ребенка, были Видмар и Эйве. В турнире Решевский не терялся в трудных положениях и проявлял исключительную цепкость в защите. Как правило, он всегда сражался против двух противников - против своего партнера и почти постоянного жесткого цейтнота.

Фаин был самым молодым из участников турнира. Ему всего было 22 года. Тем более удивительно, что он - единственный, наряду с Ботвинником - сумел пройти труднейшее соревнование без поражений. Излюбленная тактика Фаина - лавирование. В этом искусстве он вряд ли имел себе равных. Не задаваясь большими целями, не стремясь к интересным стратегическим замыслам, он терпеливо выжидал ошибки противника и безупречно их использовал. По партиям Фаина - замечательного практика - можно учиться, но восхищаться ими трудно. В них, по выражению Алехина, «слишком много делового».

Участие Алехина в Ноттингемском турнире вызвало величайший интерес. Какого Алехина мы увидим? Будет ли это блестящий победитель Капабланки и триумфатор турниров в Сап-Ремо и Бледе или же это будет Алехин 1935 года, проигравший матч Эйве? Сумеет ли он обрести прежнюю боевую форму, для чего ему нужно победить лишь одного человека - самого себя!

В 1-й партии слишком азартно игравший Алехин блеснул жертвой двух пешек в дебюте, причем его партнер - слишком осторожный Флор - принял лишь первую. Это было первой, но не последней ошибкой Флора. Он попал затем под сильную атаку и проиграл. Итак - прежний Алехин! Но во втором туре в важнейшей партии с Капаблапкой Алехин затеял неправильную комбинацию, что с ним случалось крайне редко, и проиграл. Итак - «новый» Алехин... После семи туров Алехин имел всего лишь три очка, и самые горячие его приверженцы готовы были в нем разочароваться. Но Алехин - человек неожиданностей в жизни и за шахматной доской. В девятом туре он остановил победное шествие Эйве. Этот выигрыш у своего бывшего и будущего соперника в матче буквально окрылил Алехина, и, набрав на финише шесть очков из семи, Алехин спас все то, что еще можно было спасти, и отстал от победителей лишь на одно очко. Алехин явно начал входить в боевую форму. Это видно было не только по его партиям, но и по поведению. Алкоголь был забыт, курение тоже. Через год он уверенно вернул звание чемпиона мира.

Грандиозный Ноттиигемский турнир имел особое значение для советских шахматистов. «Правда» в статье «Шахматисты нашей страны» (29 августа 1836 г.) писала: «СССР становится классической страной шахмат. Знаменитые мастера Западной Европы и Америки с изумлением смотрят на рост нашей шахматной культуры».

В Ноттингемском турнире была заложена основа той гегемонии советской шахматной школы, которая затем с каждым годом крепла и развивалась.

1962 г.

Число прочтений: 2242

Назад