«ЗОЛОТОЙ» ЮБИЛЕЙ ДРУЖБЫ

С Максом Эйве я познакомился «недавно» - всего-навсего 50 лет назад во время крупного турнира в Карловых Варах летом 1929 года. Он уже тогда был таким же высоким, а я таким же маленьким. Но я таким же маленьким и остался, а Эйве с каждым годом рос как шахматист, как математик, как организатор, пропагандист шахматного искусства, как замечательный человек, олицетворяющий правду, справедливость.

Шахматная молодость Эйве протекала легко и счастливо. Дело в том, что он рос и совершенствовался как шахматист в своей маленькой Голландии - стране, которая не пострадала от первой мировой войны. В то время голландский гульден высоко котировался на международном рынке и являлся заманчивой приманкой для шахматных профессионалов, которым жилось, мягко выражаясь, не очень жирно. Р. Шпильман, Г. Мароцци, Р. Рети, Эм. Ласкер, Х.-Р. Капабланка, А. Алехин и другие часто бывали в Голландии и участвовали в турнирах либо играли тренировочные матчи с чемпионом Голландии.

Макс Эйве всегда считался любителем шахмат (правда, у шахматистов нет грани между любителем и профессио¬налом) и поэтому относительно редко выезжал за границу, хотя отовсюду получал много приглашений. Эйве был чемпионом мира среди любителей, и создавалось впечатление, что шахматы для него просто хобби. И все же Эйве в душе мечтал о встрече на первенство миря серьезнейшим образом. Он, невероятно трудолюбивый, внимательно изучал творчество других шахматистов, «потихоньку» готовился к большому прыжку.

В 1932 году я получил возможность познакомиться со страной тюльпанов, страной Рембрандта, шахматной страной Макса Эйве - Голландией. Помню, на немецко-голландской границе что-то было неладно с визой. Стоило мне сказать, что я еду играть с Эйве, как пограничники махнули рукой и пропустили. Уже тогда я понял: когда шахматист говорит «Эйве», он подразумевает Голландию, и наоборот. Наш матч из 16 партий закончился (конечно) вничью. Мы подружились с Эйве очень крепко. Но не всегда наши партии заканчивались вничью, и поэтому примечание А. Алехина к одной из наших гроссмейстерских ничьих (кажется, Цюрих, 1934 г.): «Типичная партия Эйве - Флор» - было не совсем справедливым.

1935 год был самым счастливым годом для Эйве и для Голландии. Маленькая страна стала резиденцией пятого чемпиона мира. Победа Эйве над великим Алехиным стала крупной сенсацией.

По сей день о матче Алехин - Эйве 1935 года существуют различные версии. Чаще всего утверждают, что «Але¬хин играл в нетрезвом состоянии, поэтому у него мог выиграть кто угодно. Эйве никогда не обижался, кроме как... в одном случае: именно тогда, когда он слышал эту легенду о нетрезвом Алехине. Действительно, Алехин находился в неважной физической форме. Чо попробовали бы выиграть матч у Алехина даже в плохой физической форме!

Не стану заявлять, что таланты Эйве и Алехина равноценны. Этого и Эйве никогда не мог считать. Но именно Эйве был одним из тех, кто удачно сражался с Алехиным. Между собой они сыграли около 100 партий, и у Алехина был незначительный перевес - плюс три очка. Уже в 1926 году, когда Алехин был в исключительно спортивной и физической форме, накануне его грандиозного матча с Капабланкой в Аргентине, Эйве оказал ему достойное сопротивление, проиграв тренировочный матч с минимальным счетом 4'/2:5'/2

Напрасно про Эйве часто говорят, что он был калифом на час. Ведь и Смыслов и Таль также наслаждались титулом чемпиона мира только до матч-реванша. Эйве по стилю игры очень гибкий шахматист, он приспособился к агрессивной игре Алехина, хорошо защищался и к концу соревнования уже не так часто стал попадаться на его тактические удары. Победить великою Алехина в матче был настоящий шахматный подвиг. А поражение Эйве я матч-реванше через два года-это не трагедия, не катастрофа. Эйве сам это поражение признал нормальным.

Ни в ранге чемпиона мира, ни как экс-чемпион Эйве не пошел по пути стопроцентного профессионализма. Он продолжал совершенствоваться как математик. Шахматы у него отнимали много времени: он писал книги, редактировал шахматные отделы в нескольких газетах. Поэтому у Эйве одно время был личный секретарь-помощник по шахматным делам, его друг Г. Кмох.

Шахматная Голландия мечтала о том, чтобы Эйве еще раз получил шанс встретиться в матче на первенство мира. Существовал так называемый комитет «Эйве - Алехин». Его задача состояла прежде всего в том, чтобы найти нужные средства для обеспечения матча. Но... началась война. И не только это: на матч с Алехиным претендовали и другие - прежде всего Капабланка и молодой М. Ботвинник.

Во время войны Эйве принципиально отказался участвовать в турнирах Германии и в оккупированных ею странах. Эйве как только мог помогал людям, преследуемым нацистами.

Гронинген. 1946 год. Первый крупный турнир после войны. Эйве преподнес советским шахматистам незабываемый, трогательный сюрприз. Во время войны он изучал русский язык и на торжественном открытии турнира со своими тремя дочерьми исполнил по-русски песню «Широка страна моя родная». Гронингенский турнир превратился в поединок между Ботвинником и Эйве. После смерти Алехина вопрос о чемпионе мира стал актуальным. Турнир Гаага - Москва 1948 года принес Эйве и шахматной Голландии большое разочарование, ибо превосходство Ботвинника было слишком очевидным. Надо полагать, что в этом турнире Эйве распрощался с мечтой еще раз завоевать лавровый венок чемпиона мира.

Эйве постепенно отходит от практической игры, совершенствуется как математик и эксперт в области электронных машин. Одно время он был директором вычислительного центра, а затем стал профессором в двух университетах- Роттердаме и в Тилбурге.

Но Эйве постоянно находился в дружеском контакте с шахматистами многих стран. Ни один турнир в Голландии не проходил без того, чтобы он не был избран почетным членом президиума, без его приветствий на открытии или закрытии турнира, Его давным-давно уговаривали стать президентом ФИДЕ, но лишь в 1970 году Эйве дал согласие. Никогда Эйве не был так близко к шахматам, как в ранге президента ФИДЕ.

Помню одну беседу с Эйве, состоявшуюся накануне его семидесятилетия.
-Ты очень популярен, у тебя нет врагов,- сказал я тогда.
А профессор в ответ: .
-Так ведь это плохо! Некий философ утверждал, что человек, у которого не было врагов, не жил. Попробую теперь как президент ФИДЕ приобрести врагов (всем ведь угодить трудно!), и похоже на то, что первым будет... Роберт Фишер. .

Эйве очень подвижный, энергичный человек. В бездействии он не может провести ни одного дня. Эйве даже дома вечно в движении: одной рукой он что-то пишет, в другой держит телефонную трубку - дает советы или чаще что-нибудь обещает. Человек он невероятно обязательный: никогда ничего не забывает, никогда никому ни в чем не отказывает. У Эйве великолепная память и молниеносная реакция. Он отлично знает несколько языков. Но если он, скажем, знает русский не так уж хорошо, то ему надо понять лишь одно слово, а об остальных десяти он просто-напросто догадывается.

Мы с Эйве отметили «золотой» юбилей нашей дружбы. Было что вспомнить. Эйве давным-давно не преподаватель математики, а профессор, вышедший на пенсию. Наша встреча совпала с временем, когда профессор Эйве вышел на пенсию и как президент ФИДЕ. Конечно, я не удержался и задал Максу вопрос: .
-Не жалеешь, что ты больше не возглавляешь ФИДЕ? .
Эйве, теперь уже почетный президент ФИДЕ, задумался, а потом произнес: .
-Даже трудно сказать. С одной стороны, немного жаль, поскольку я предан шахматному искусству и рад бы послужить ему. Но, с другой стороны, немного устал и несколько разочарован. Трудная это функция, президентство! Не знаешь, как угодить всем, как поступить порой, что бы не было обиженных. .

Быть президентом ФИДЕ очень и очень нелегко. Это весьма почетное звание, но если что-то (а таких что-то много, ой как много!) не так, то в этом случае президент всегда виноват. Эйве, как человек слишком добрый, слишком мягкий по характеру, всегда стремился в случае разногласий или конфликта «сделать ничью», чтобы всем было хорошо. При решении сложных вопросов (особенно если дело касается розыгрыша первенства мира) это в нынешних условиях невозможно. Надо иметь в виду, что Эйве был на посту президента ФИДЕ в период (1970-1978 гг.), когда состоялись два матча на первенство мира - в Рейкьявике и Багио.

Эйве давно не чемпион мира, Эйве уже не президент ФИДЕ, Эйве остался просто Эйве, национальным героем маленькой, дорогой ему Голландии, частью великой истории шахмат.

1971, 1981 гг.

Число прочтений: 2330